Бывший вратарь «Кайрата» делится секретами со всем миром

Виталий Кафанов много лет служит в командах Курбана Бердыева, где отвечает за вратарей и стандарты. Именно он довел Сергея Рыжикова и Сослана Джанаева до сборной России, сделал из Никиты Медведева рекордсмена РПЛ по сухим минутам, а в этом сезоне раскрыл Ивана Коновалова из «Торпедо-БелАЗ».   

Во-первых, прочитав это интервью, вы точно захотите стать вратарем. Во-вторых, Кафанов рассказал Дорскому слишком много интересного:   

• как на самом деле вратари должны выходить из ворот, 

• как вратарю запутать «Баварию» особенным вводом мяча, 

• как Бердыев гонял Дениса Бояринцева, который (шок) не умел подавать, 

• как вратарям надо готовиться к пенальти,

• как забыть об отсутствии турнирных задач. 

Буффон мог перейти в «Рубин», но Кафанов не хотел сломать Рыжикова

– После ЧМ-2010 «Рубину» предлагали Буффона, но вы отказались, потому что были не уверены в его адаптации в России и желании играть, а не зарабатывать. Что, правда?

– Наверное, я неправильно выразился. Первая мысль была – сохранить своего вратаря. Мне предложили 23 вратарей из 32 участников того ЧМ, это правда.

– Вам не кажется, что покупка Буффона была бы хорошей историей для маркетинга и, возможно, привлечения новых спонсоров не из России?

– Все зависит от приоритетов. Мы вообще не думали о каком-то пиаре – нам было нужно сохранить своего сильного вратаря.

На тренировке вратарь должен реагировать на все мячи. За десять матчей допустима одна ошибка

– Очень важный вопрос про сегодняшних топов. Навас сильнее Куртуа?

– В прошлом году был ЧМ, поэтому можно было стать лучшим за очень короткий срок. Куртуа признали лучшим вратарем ЧМ, поэтому поставлю его вообще на первое место в мире. Второй – Льорис. Третьего вратаря выбирал бы уже исходя из дистанции – и в прошлом, и в этом сезонах очень хорош Де Хеа. Да, он провалился в сборной, но мы видим, как он тащил «МЮ» при Моуринью, как спасал против «Тоттенхэма» сейчас.

Субашич и Пикфорд точно не находятся на том уровне, к тому же хорват не очень хорошо сыграл в финале.

– По каким критериям вы оцениваете вратарей?

– Сначала смотрим на количество ошибок. Ошибки могут быть у любого, но если они повторяются, значит, вратарь не анализирует пропущенные голы. Хороший вратарь – это умный вратарь. Плюс мышцы, хорошие физические данные, техническая оснащенность. Но на первом месте – мозги. Все остальное только дополняет хорошего вратаря.

Первая задача тренера вратарей – научить вратаря правильно думать, разложить все по полочкам, рассказать, что все начинается с быта. Можно тренироваться сутками, но если вратарь не будет думать, больших успехов с ним не добьешься. Если вратарь приходит на тренировку без настроения, лучше вообще не тренироваться. В таком случае будет только вред, потому что будут вырабатываться неправильные навыки.  

Можем взять трех вратарей приблизительно одних физических данных. По тестам (бег, прыжок, удар, бросок мяча) они будут примерно одинаковыми, а на деле один будет играть в РПЛ, другой – в ФНЛ, третий – в ПФЛ. Потому что все зависит от головы. Есть вратари, которые многое умеют, но не могут применить это в игре – это вопрос психологии.

Важно, как человек себя чувствует во вратарском коллективе, потому что хороший микроклимат очень важен. Если вратарь приходит без настроения на тренировку, лучше вообще не тренироваться.

У нас есть три принципа, о которых мы говорим всем вратарям. Первый – на тренировке нужно реагировать на каждый мяч. Второй – если вратарь отбил мяч, и даже если в поле нет нападающего, вратарь должен быстро встать. Третий – каждый мяч, который можно поймать, нужно ловить. Это касается только тренировки, в игре вратарь может выбирать, ловить мяч или отбивать.

Не помню, чтобы в «Рубине» кому-то приходилось говорить: «А почему ты сегодня без настроения пришел на тренировку?», «А почему ты не среагировал на мяч?», «А почему ты быстро не встал?». Не помню, потому что это основа вратарей «Рубина». Да, у нас очень высокие требования, но по-другому нельзя.

– Акинфеев не реагирует на все мячи.

– Согласен, но про него нельзя говорить, как про всех, Игорь – отдельная тема. Это талант, который встал в ворота сборной в 18 лет – и все поняли, что на десять с лишним лет нет проблем с позицией. Он может не прыгнуть на тренировке, но, когда нужно, он всегда собирается. Акинфеев может ошибиться, потому что в год он проводит очень много матчей, это стресс.

Иногда говорят, что вратарь пропустил простой мяч. Тот, кто никогда не стоял в воротах, не поймет, почему вратари делают простые ошибки. Каждая игра – это 90 минут стресса. Немного расслабился – и сделал простую ошибку.

Акинфеев отыграл очень много важных игр – очень серьезная психологическая нагрузка для организма. Так совпало: мы приехали работать в Россию, а Игорь начинал играть за ЦСКА. Все это время было интересно наблюдать за его карьерой – у него очень крепкие нервы.

ЦСКА очень тяжело забить. При этом Акинфеев все делает легко. Во всяком случае, с виду.

– Когда у журналистов появился доступ к статистике, они начали составлять рейтинги вратарей на основе процента отраженных ударов. Насколько это разумно?

– Вопрос в ударах. Если они такие, как у Де Хеа в матче с «Тоттенхэмом», – это одно. Плюс важен контекст: когда вратарь выручает при счете 3:0, это один момент, когда при счете 0:0 – совсем другой.

Поэтому нужно придумывать коэффициент сложности. Систему xG надо совершенствовать. Помню, что в «Ростове» мне показывали таблицу, в которой Джанаев на каком-то отрезке был вторым вратарем в Европе по соотношению отбитых ударов и пропущенных ударов. На каком-то этапе это можно сравнивать, но нужно оценивать и уровень соперников.

– В Англии популярны пять критериев оценки вратарей: игра на линии ворот, игра на выходах при навесах, игра в пас, подстраховка защитников за пределами штрафной и количество допущенных ошибок. Согласны с такой классификацией?

– Это хорошие показатели. Но все равно: цифры есть цифры. Нужно уметь играть ключевые моменты и ключевые игры. Правда, тут могут не совпадать мнения по тому, ключевой момент или нет, повлиял ли он на результат.

Льорис полез бы обыгрывать Манджукича, если бы Франция не вела 4:1 в финале ЧМ-2018? Нет. Это лишний раз говорит о том, что даже такие вратари могут позволить себе расслабиться при таком счете. Состояние вратаря должно быть одинаковым – вне зависимости от счета, ошибок судьи, конфликтов с защитниками, провокаций соперников или болельщиков, плохой погоды или поля.

– Вы говорили, что, если вратарь допускает три-четыре ошибки за сезон, его можно назвать хорошим. И даже приводили статистику: у Джанаева была одна результативная ошибка в серебряном сезоне, в матче с «Мордовией».

– За 23 матча в «Рубине» у него тоже не было ни одной голевой ошибки.

Допустима одна ошибка за десять игр – так считают российские тренеры вратарей. Слышал, что в Европе тоже склоняются, что одна ошибка за десять матчей допустима. Если она еще и нерезультативная – тем более. Например, Максименко ошибся в матче с «Динамо», а «Спартак» выиграл. Для молодого вратаря это очень важно.

Ошибки формируют вратаря. Главное, чтобы ошибки не повторялись. Вратарь все равно не станет вратарем, пока не пропустит свои голы. Нужно все прочувствовать на поле, проанализировать.

– Вы сами решаете, что конкретное действие – это ошибка?

– В случае с Сосланом все просто: вратарь отвечает за свой угол. Так еще нас учили. Стенка закрывает один угол, вратарю остается второй. Тем более, у вратаря остается даже не половина ворот, а треть.

Если забьют через стенку, то к вратарю нет претензий. Из своего угла вратарь не должен уходить до удара, пока не увидит, куда полетит мяч.

– Насколько важны стилистические особенности при выборе вратаря? Допустим, наша команда играет с высокой линией обороны, а вратарь не очень умеет страховать защитников за штрафной. Или наша команда допускает большое количество навесов, а вратарь не очень агрессивен на выходах. Это важно или база – это игра на линии, а остальному можно научить?

– Это действительно важно, но не всегда получается взять вратаря, который подходит по стилю. Поэтому тренеры работают над теми качествами, которые, по их мнению, у вратаря развиты недостаточно сильно.

На эту тему у меня есть прекрасный пример. Я общался с тренером вратарей сборной Польши Франсом Хуком (также работал в «Барселоне», «Баварии», «Аяксе», «МЮ» и сборной Голландии – Sports.ru), когда там играл Артур Боруц. Он был очень сильным вратарем, но плохо страховал защитников. Если он выбегал из ворот, это почти всегда приводило к ошибке. При этом Боруц оставался в воротах при выходах один на один и был очень хорош. Тогда тренер сказал ему, чтобы стоял во вратарской, даже если защитники будут подниматься очень высоко. Это сработало.

Мы знаем, что у Юрия Лодыгина были моменты, когда у него не получалось страховать защитников, а тренер Вил Корт все равно заставлял его выходить.

– Вы согласны, что Лодыгина сломали именно требования Корта?

– Юра – хороший вратарь, который очень силен на линии ворот. Наверное, ему нужно было дать такой же совет, как Боруцу, потому что вратарям комфортнее выходить из ворот при выходе 1-на-1. Сейчас уже можно сказать, что те требования к Лодыгину были ошибочны.

Мы приводим в пример действия Никиты Медведева в матче с «Амкаром» в сезоне-2016/17. В той игре был выход один на один, когда их нападающий убежал с центра поля. Что сделал Медведев? Он посмотрел на ворота, вернулся в ворота, дальше опять вышел из ворот, причем сделал это вовремя, встал в правильную стойку, среагировал на мяч. Все действия были четкими.  

– Джанаев по статистике не очень часто выходит при навесах – например, Рыжиков и Медведев выходили чаще. Когда-нибудь пассивность Джанаева была проблемой?

– Вратарю нужно играть на его сильных качествах. Возможно, в каких-то ситуациях вратарь и может выйти на подачу, но если он не уверен, лучше остаться в воротах, где еще можно отбить мяч.

В Лиге чемпионов было очень много верховых передач, в том числе вертикальных. В России вертикальных передач мало, потому что их считают примитивными и бесполезными. В играх с ПСВ, «Баварией» таких передач наоборот было очень много. Когда мы готовились к тем матчам, понимали, что у нас очень мало опыта против таких пасов.

Мы специально готовились к ним – вертикальные пасы идут из средней части поля в штрафную почти по прямой. Таких передач перед играми еврокубков в наших тренировках становилось больше. Матчи показали, что мы все сделали правильно. 

– Сколько времени нужно, чтобы понять реальный уровень вратаря?

– Одного сезона мало, чтобы сказать о том, что вратарь готов для больших результатов. После первого удачного сезона мы говорили Козко, Рыжикову и Джанаеву: «Есть много примеров, когда вратарь отыграл один сезон, а потом пропал. Если на второй год сможете подтвердить свой уровень, значит, вы чего-то стоите». У Рыжикова и Джанаева это получилось.

– Получается, Лунев – феномен? Восемь матчей в «Уфе» – и сразу в «Зенит».

– Да. Когда его брали в «Зенит», думал, что тренеры торопятся – нужно было посмотреть еще.

Очень рад, что Лунев так заиграл – с ним угадали.

– Не считаете, что в последнее время он сбавил? Например, в матче с вашим «Рубином»: второй гол Сорокина, незасчитанный гол Сорокина.

– Игра с нами была одной из неудачных. Думаю, раньше у Лунева не было такой психологической нагрузки. Сначала у него была «Уфа» – это совершенно другой уровень после Калуги. Дальше был «Зенит» – снова другой уровень. Сборная – опять другое. С ней все становится намного сложнее.

Когда Лунев стал первым и в «Зените», и в сборной, оказалось, что ему еще нужно время для адаптации к такому режиму. Акинфеев много лет справлялся с таким графиком, Луневу нужно привыкнуть. Но все равно, думаю, дальше Луневу будет легче, потому что станет привычнее.

Вратарей нельзя тренировать без лицензии УЕФА. В России ее ждут уже четыре года

– После выхода фильма о тренировке вратарей вам приходил какой-нибудь очень неожиданный отзыв?

– Было две смс от тренеров вратарей, в которых спрашивали для чего раскрывать свои секреты. Многое из того, что есть в фильме, мне подсказали другие тренеры в Европе и в России (Чанов и Бирюков). Считаю, что не имею права все это скрывать от других тренеров, потому что речь идет о возрождении российской вратарской школы.

Мы договорились, что не важно, кто выиграет завтра – главное, чтобы российские вратари стали сильнее. 

Очень благодарен тренерам, которые встречались со мной и ничего не скрывали. Это все большие вратари и большие тренеры: Франс Хук (сборная Голландии), Тони Топалович («Бавария»), Педро Хара («Реал»), Хосе Мануэль Очоторена («Валенсия» и сборная Испании), Андреас Кепке (сборная Германии), Джулио («Интер»), бельгийцы Жан-Мари Пфафф и Мишель Прюддомм. При этом никто из них ни разу не показал своего превосходства – меня встречали как равного.

Контакт находил по-разному – например, с испанцами помогал Рауль Рианчо, который раньше работал в «Рубине» тренером по физической подготовке. Везде мне уделяли по 1,5-2 часа. Не всегда ответы тренеров совпадали.

– Например?

– Было несколько мнений о том, как улучшить игру вратаря при подстраховке защитников за штрафной. Предлагали разные упражнения, мы выбрали вариант Педро Хары, который вошел в фильм.

– Вы ездили на занятия в Европу. Они были связаны с лицензированием УЕФА?

– Да. УЕФА нас готовил, чтобы потом мы проводили занятия в своих странах.

– А зачем это вообще нужно УЕФА? Разве это не дело национальных федераций?

– В том-то и дело, что национальных федераций.

Автор идеи о таком лицензировании – Франс Хук. Эта лицензия – то же самое, что для главных тренеров категория Pro. Хук считал, что образование у тренеров вратарей должно быть таким же хорошим, как у главных тренеров.

Европейцы очень жестко следят за тем, как проходит обучение в каждой стране. К нам приезжали руководители ФИФА и УЕФА, уже четыре раза. Из ФИФА, например, приезжал Александр Венцель, из УЕФА – Март Поом и Пат Боннер.

Требования к российской делегации поначалу были очень жесткими. У нас был спор по упражнениям, направленным на начало атаки. Только во время последнего визита Пата Боннера в Москву, он признал, что самый сильный тренерский состав в Европе среди инструкторов – российский. Вратари, которых вырастили Чанов и Бирюков, выигрывали чемпионаты, Кубок УЕФА, дорастали до сборной.

Те, кто приезжал нас контролировать – теоретики, они никогда не работали тренерами вратарей. У нас работают практики с большим опытом, поэтому были проблемы.

В 2019-м они все-таки обещали нам выдать эти лицензии, мы их ждем уже четвертый год.

– А что дает такая лицензия?

– По идее, без нее нельзя работать. Другое дело, что в России можно работать, если у тебя нет лицензии, но ты учишься на нее. Получается, все тренеры, которые у нас пока не получили лицензию, находятся в стадии обучения – уже четвертый год. А лицензию нужно подтверждать каждые три года.

У нас нескольких тренеров приглашали работать в страны СНГ, но без этой лицензии они не могут уехать. Здесь работать можно, там – нет.

Идея создания системы обучения тренеров вратарей давно напрашивалась в России, а ее не было. Вратарь заканчивал игровую карьеру, а потом звонил: «Где мне получить знания, чтобы работать тренером?». Ему говорили, что нужно сдать экзамен. А это немного другое: получается, что в средней школе десять лет ты не учился, а пришел сразу в институт на экзамен, заплатил деньги и сдаешь его.

Начального уровня базовых знаний у нас не было.

– Можно ли получить эти знания, пока ты играешь?

– Вратарь готовится стать тренером, когда еще играет: ведет записи тренировок, наблюдает, как тренер готовит его к матчам. В декабре на конференцию тренеров вратарей приходил Артем Ребров. Это говорит о том, что он уже сейчас задумывается о работе тренера. Это правильно.

– В декабре 2018-го вы впервые провели конференцию для тренеров вратарей. В ней участвовали только практикующие тренеры?

– Было много и безработных. Официально у нас числится 132 тренера вратарей, но не все из них смогли прийти. И все равно пришло 152 человека.

Это первая конференция, историческая. Думаю, она будет проходить раз в год, хотя хотелось бы два: после первого круга и после окончания чемпионата. Хотелось бы собираться хотя бы на два-три дня.

– Почему вы начали проводить семинары и снимать фильмы?

– Во-первых, не было системы обучения тренеров вратарей. Во-вторых, тренеры и вратари были сами по себе, нужно было всех объединить. В-третьих, хотелось обратить внимание на профессию тренера вратарей.

Когда мы приехали в Европу, нам сказали, что у них тренер вратарей по уровню влияния на результат приравнивается к главному тренеру. Даже по зарплатам там ситуация примерно одинаковая. У нас все по-другому, но не думаю, что денежный вопрос кого-то сильно беспокоит – привлечение внимания к профессии нужно для другого.

Раньше у нас любой мог стать тренером вратарей: даже тот, кто не имел теоретических и практических знаний.

Вратарь больше полевых игроков влияет на результат – и в одну, и в другую сторону. Из-за плохо играющего вратаря хорошо действующая команда может проиграть. И наоборот – вратарь в одиночку может вытащить матч. На это как-то не обращали внимания.

Мы начинали лет пять назад вместе с Чановым и Бирюковым. Писали письма в РФС, что нам нужна система, которая помогла бы общаться, делиться опытом. Лицензирование УЕФА оказалось очень кстати – всем пришлось собираться, потому что нужны лицензии, но, если честно, сначала все шли за корочками.

Для семинаров и конференции все условия создал Андрей Лексаков (технический директор РФС – Sports.ru). Нужна аудитория – мы ее получаем. Нужен манеж – тоже. Нужно общежитие – тоже да.

Такую конференцию непросто организовать. Помню, как приходил Гершкович и рассказывал, что они после развала СССР не смогли так собрать своих тренеров.

Мы не думали, что будет переполненный зал, но в то же время к конференции мы подготовили материалы: Бирюков и Окрошидзе из «Зенита», Чанов, Юрий Шишкин из «Крыльев Советов». Например, Шишкин долго работает над стойкой, в которой вратарь должен находиться перед ударом, на конференции он представил много фото и видео.

Раньше каждый был сам по себе и ничего не рассказывал. Сейчас все хотят поделиться тем, что узнали. После конференции было несколько звонков от тренеров, которые предлагают свой материал. И из-за рубежа звонят. В следующей конференции хотят поучаствовать тренеры из Беларуси, Грузии, из Венгрии звонил Сергей Пацай (казахстанский футболист, игравший у Бердыева в джамбульском «Химике» – Sports.ru).

– Как проходит общение на конференции?

– Практически никто не молчит: встают, задают вопросы, отвечают. Обычно идет спокойная беседа, но иногда возникают и споры. Это то, что нужно. В российской школе терминология должна быть единой. Мы не можем называть один и тот же элемент по-разному.

– Например, по каким эпизодам были споры?

– Шишкин говорит, что шаги вратаря в сторону называется прискок. А ему отвечают, что это переступ или шаг перед броском.

Мы ведем таблицу, где фиксируем количество иностранных вратарей в РПЛ –  с 2003 года по 2018-й. До 2014-го количество вратарей-иностранцев – от 9 до 15. За последние три года: 2, 1, 1. Такие цифры говорят не о том, что снижение числа иностранцев произошло искусственно, а о том, что наши вратари стали востребованы.

– Вы действительно не видите и искусственную причину снижения количества вратарей-легионеров?

– Какую?

– Лимит.

– А раньше его не было что ли? Даже при лимите было по два иностранца в команде. Три-четыре года назад тренеры звонили друг другу: «Подскажи, где найти русского вратаря?». Всегда ответ был такой: «Не знаю, сам бы хотел найти. Хотя бы одного».

Сейчас ни в одну команду просто так не попадешь. Смоделируйте ситуацию: появился вратарь, а тебе нужно подумать, в какую команду его можно взять. Тут ты понимаешь: везде же нормально. Вторым вратарем – да, может быть. Но нельзя сказать, что в какой-то команде срочно нужен вратарь.

– Вы сказали о помощи Лексакова. Получается, конференция организована за счет РФС?

– Лицензирование оплачиваем сами, потому что деньги идут в УЕФА. Насколько я знаю, оно стоит около 40 тысяч рублей. Все остальное – личная инициатива Лексакова. Не только конференция, но и те семинары, которые были раньше.

Четыре года назад тренеры вратарей сдавали на лицензию C в ВШТ – тогда из 25 человек экзамен не сдали 14. Они не сдали, потому что их никто ничему не учил. Сейчас ситуация изменилась: тренеры обучены в разной степени, но в целом у нас хороший уровень.

Еще один важный момент: раньше на экзамены приходили люди, которые принимали Pro у главных тренеров. Это уважаемые в футболе люди: Гершкович, Симонян, Писарев. Но они никогда не играли в воротах. Тогда они выставляли оценки, а мы не имели права голоса. Потом Лексаков отдал все вратарям: мы сами проводим занятия, экзамены. За это ему большое спасибо. 

Тренеры вратарей делятся всеми секретами. Почему так прибавил Шунин

– Бердыев рассказывал, что при чтении лекции в ВШТ он не видел глубины в слушателях. И привел одно исключение: Евгений Калешин. Получается, при общении тренеров вратарей все иначе?

– Конечно, все тренеры разные: кто-то больше воспринимает информацию, кто-то меньше. Скажу другое: никогда в жизни главные тренеры не будут делиться своими наработками. У нас – наоборот, все рассказывают все, что нужно.

– В этом нет противоречия? Влияние вратаря на результат сильнее, чем у полевых игроков, но при этом главные тренеры очень закрыты, а тренеры вратарей делятся практически всем.

– Да, такое есть.

У нас сложилась большая вратарская семья. Возможно, кто-то иногда стесняется что-то сказать. Поначалу многие даже не знали терминологию, но мы просили все равно всех говорить – мы всему научимся в общении. Сейчас все могут говорить правильно.

Раньше работали по интуиции, и это тоже работало, но в современном футболе такое не подходит, потому что нужно еще и образование. Теперь тренеры могут объяснить, почему одна нагрузка идет за другой, почему она где-то меньше, где-то больше, почему выбрана такая направленность тренировок, почему в подготовительный период вратарь работал так, а в игре случилось так. Сейчас любой выйдет к доске и все расскажет.

За годы нашего общения в РПЛ появилось три группы вратарей. Молодые – Максименко, Сафонов. Вторая группа – те, кого нашли во второй лиге или КФК: Лунев, Селихов, Медведев, Левашов. Третья группа – вратари, которые играли давно, но сейчас стали лучше. В эту группу входят Шунин, Юрченко, Песьяков, Абаев.

– Но у Шунина же осталось слабое место из прошлого – прямые удары со штрафных. Понятно, что это отдельная история, но все-таки она никуда не исчезла.

– Ты говоришь же про игру с «Локомотивом» в прошлом сезоне? Да, согласен у него было две неудачные игры, но в целом он принес «Динамо» много очков.

О вратаре судят не по моментам, в которых он выручает, а по ошибкам. У Шунина они были, но их было немного. И он делает выводы: [я это знаю, потому что] после того матча с «Локомотивом» они играли с нами.

Мы били два штрафных в его угол, хотели его на этом поймать. Раньше он гадал: пойти до удара за стенку или остаться. В матче с «Рубином» было иначе: он стоял до конца, а прыгнул только после того, как увидел мяч над стенкой. И достал его. Это говорит о нескольких вещах: во-первых, Шунин – думающий вратарь, во-вторых, Евгений Плотников – думающий тренер.

В СССР тренеры не следили за восстановлением вратарей. Почему российские вратари редко берут мяч намертво при навесах

– Чем отличаются ваши тренировки сейчас от занятий, которые вы проводили 10 лет назад?

– Очень большая разница. Иногда беру блокнот, смотрю записи о тренировках пяти-шестилетней давности и удивляюсь некоторым вещам.

Советская школа вратарей всегда славилась тем, что мы очень много тренировались. Когда я начинал работать, тоже шел по этому пути – казалось, что чем больше мы делаем разных упражнений за тренировку, тем лучше. Шел после тренировки и думал: «Какой я молодец: сделал 10-12 упражнений». Время показало, что нужно многократные повторения в любом упражнении. Иногда на отработку какого-то элемента уходит целая тренировка.

Можно меньше давать нагрузки, но тренировать правильно. Раньше каждый день работали на пульсе 180-200. Плюс были более однообразные тренировки – очень много ударов. Вратарей тоже было меньше – сейчас четверо, тогда двое.

Чанов и Бирюков – вратари советской школы вовремя почувствовали, что время изменилось и нужно к тренировкам подключать науку. Раньше не считали пульс, не следили за восстановлением. Считалось, что если вратарь устал и уже еле ползает, значит, тренировка прошла хорошо. Это было неправильно.

– Когда появилась наука?

– В какой-то момент понял, что у меня не хватает знаний. У нас был тренер по научно-методической работе Павел Петрович Черепанов, тогда я от него не отходил. При этом он тоже был сторонником советской школы Лобановского. Все, что мы делали в «Рубине» с 2004 года, было по Лобановскому.

Тогда мы ездили в «Интер», который тренировал Роберто Манчини, а физподготовкой занимался Иван Карминати (он работает в «Зените» и в этом сезоне). Карминати рассказал, что они тоже работают по системе Лобановского.

Мы стали задумываться, как перенести то, что касалось полевых игроков к вратарям. Взяли за основу силовую подготовку, она работала, хоть и была очень сложной. У итальянцев были приседания с большими весами, там был риск – тогда родился принцип постепенности.

– В чем он заключается?

– Например, сначала нужно работать с 20% от собственного веса, 30%, 40% – все постепенно. Потом уже были и 80%, и 100%. Должна быть правильная техника, чтобы не сорвать спину и не повредить колени.

Сейчас в недельном цикле мы идем одной дорогой с полевыми игроками. Сохраняется направленность и режимы. Конечно, вратари работают больше: они раньше приходят, позже уходят, у них больше нагрузка. По-другому нельзя, но это все равно отличается от того, что было в СССР.

– Вы говорили, что советские вратари очень далеко выбивали мяч кулаком. Разве не лучше поймать мяч намертво?

– Да, мы про это говорим. Есть три вида ситуаций: когда вратарь ловит мяч, когда выбивает одним кулаком, когда выбивает двумя кулаками.

Если у вратаря есть запас перед нападающим, конечно, надо ловить. Футбол стал более контактным, а мячи летят не как раньше – парашютом, а со всей силы над головами. Поэтому у вратаря не всегда есть возможность поймать мяч. При любом контакте можно уронить мяч, а свистнет или нет судья – неизвестно.

В Лиге чемпионов Джанаев поймал практически все мячи. За десять матчей в Лиге чемпионов подач было больше, чем за 30 игр в чемпионате, но Сослан не уронил ни одного мяча.

– По статистике за последние три сезона вратари в РПЛ забирают мяч намертво намного реже, чем вратари пяти топовых европейских лиг.

– Согласен с этим. Но, например, Ваня Коновалов всего 2 раза за 12 игр выбил мяч кулаком, а все остальные – поймал, хотя были моменты в борьбе. Когда вратарь отбивает мяч кулаком, нужно, чтобы он делал это во фланг или на угловой – только не в центр. В центр можно отбивать только, если есть возможность выбить далеко.

При тренировке выходов при подачах в большинстве команд участвуют два-три игрока: один вратарь ловит, два других вратаря – атакуют. Но это очень формальная атака, они лишь обозначают борьбу.

Я об этом говорю не для того, чтобы обидеть других тренеров – мы сами пришли к тому, что работать нужно иначе только год назад. Но смотрите: в игре обычно на вратаря выбегают пять атакующих игроков и шесть – своих, иногда бывают ситуации шесть на семь. Получается, что на тренировке вратарь видит одно, а в игре возникает совсем другая ситуация.

Мы сделали две пятерки и специально сказали: «Оказывайте давление». Это нужно для того, чтобы в игре вратарь не боялся.

Возможно, нужно искать причину таких показателей вратарей РПЛ именно в этом. Думаю, если будет больше тренировок, которые точно моделируют игровые ситуации, цифры могут измениться.

Зачем нужны помощники тренеров вратарей

– С этого сезона у вас появился помощник – Сергей Козко.  Мы знаем, что в «Зените» два тренера вратарей появились еще при Виллаш-Боаше. Есть ли в РПЛ еще такие клубы?

– Нет. При этом в Европе помощники тренеров вратарей уже давно есть во всех топовых клубах.

Хочу сказать спасибо руководству «Рубина» за то, что пошли нам навстречу.

– Зачем нужны помощники?

– Бывают разные ситуации. Во-первых, восстановление вратаря после игры – это одна программа. Во-вторых, например, на сборах два вратаря играют, а два – нет, поэтому для них тоже разные программы. В-третьих, есть вратари после травм – как у нас в случае с Джанаевым – это отдельная программа. В-четверых, два вратаря играют в двустороннем матче на тренировке, а двое простаивают – с ними тоже нужно работать.

В других командах мы видели много случаев, когда вратарь делает ошибку в упражнении, а тренер ему ничего не говорит. Получается, что вратарь закрепляет неправильный навык.

Все, что вратарь делает в игре, – это навыки, закрепленные на тренировке. В игре некогда думать, там все делается на автомате. Поэтому вратаря нужно останавливать для объяснения ошибок. Для этого мы записываем тренировки.

Навыки отрабатываются очень долго – один-два месяца. Потерять навык можно гораздо быстрее – за две-три тренировки. Например, вратарь пришел на тренировку в плохом настроении и решил, что он будет гадать, куда ему пробьют. В такой ситуации непонятно, какой навык у него выявится в игре.Вратарь не имеет права гадать, он должен стоять в стойке, смотреть на мяч и реагировать только на его полет.

После каждого тура у нас проходит разбор игры основы и молодежки. На этих разборах присутствую я, Козко и тренер вратарей молодежки Глеб Пресняков, а также вратари обеих команд. Мы втроем разбираем обе игры, чтобы все вратари понимали требования. Допустим, за основу сыграл Джанаев, за молодежку – Акмурзин, мы разбираем их обоих.

Если мы видим ошибку, понимаем, что ее в принципе не должно быть в «Рубине». Не важно, что это за вратарь: основной, вратарь команды U-15, U-12 – это не имеет значения.

– Когда появились такие разборы?

– Разборы появились давно, еще когда мы тренировали «Рубин» в прошлый раз (в 2001-2013-м).  

– Сколько раз за последние годы вы поймали себя на мысли во время матча: «Вот это мы не отрабатывали на тренировке»?

– После того, как возникает такая ситуация, она у нас появляется на следующей же тренировке.

Например, матч с «Локомотивом» в сезоне-2015/16, когда мы были в «Ростове». Там была вертикальная передача, по-моему, от Самедова. Джанаев пошел на выход, ошибся, поэтому нападающий пробивал уже в пустые ворота. К счастью, наши защитники вынесли мяч.

Или матч со «Спартой» в Лиге Европы-2016/17. Тогда пошли подачи из второй зоны, о которой мы говорили в фильме.

С обоих флангов чехи сделали по одной передаче, которые летели во вратарскую. Медведев дергался и не понимал, нужно выходить из ворот или нет. Это была моя вина.

Тренеры других команд говорили нам, что Медведев не умеет играть на выходах. Мы отвечали: «Нет. Он очень хорошо играет при подачах с фланга. Когда идет навес с полуфланга, из второй зоны – да, есть проблемы, но мы будем работать».

У нас в штабе был Михаил Осинов, который мог выполнять такие передачи с обеих ног. Когда он только пришел к нам, я ему сказал, что он будет работать с вратарями: дальние удары, удары с места и по катящемуся мячу, любые передачи, в том числе вертикальные.

Дима Кириченко завершал эти передачи в штрафной. Тренировки с участием Осинова и Кириченко очень помогли Джанаеву стать лучшим вратарем в серебряный сезон.

– Не первый сезон ваши вратари при выносе мяча ногой с руки запускают свечку. Это ваше требование? Какое преимущество оно дает?

– Мы пришли к этому еще в 2010 году. Мы готовились к матчу с ЦСКА и изучали, как мы играли против них раньше. Все выносы наших вратарей забирали Игнашевич и Березуцкие. Тогда мы попробовали эту свечку.

Задача вратаря – выбить как можно выше и чтобы мяч не крутился, а падал камнем вниз. Мяч летит лишние 2-3 секунды, игроки даже трусцой успевают продвинуться метров на десять и подобрать его.

Мы не ожидали, что будет такой эффект – Игнашевичу и Березуцким было очень непросто справиться с этим мячом. С тех пор мы регулярно пользуемся таким способом начала атаки. Оказалось, что с ней не могут справиться даже защитники «Зенита», «Аякса», «Андерлехта», «Баварии», ПСВ, «Атлетико». В нескольких эпизодах защитники просто выбивали мяч головой в аут.

Начали считать: оказалось, что в среднем в 6 случаях из 10 мяч оставался у нас. Это очень хороший показатель.

– Почему его тогда не используют другие?

– Не знаю. На семинарах мы показывали, как Джанаев выбивал мяч в матчах с «Баварией». Даже их защитники не справлялись со свечками, потому что они не тренируют такие ситуации.  

Кафанов стал тренером по стандартам, потому что в Смоленске они работали с Бердыевым вдвоем. Откуда взялся самый опасный розыгрыш угловых в РПЛ

– Многие тренеры вратарей работают еще и над стандартами: вы, Гинтарас Стауче в сборной России, Франс Хук в «МЮ» и сборной Голландии при ван Гале. Как так получилось?

– В идеале нужно вводить отдельную должность для стандартов. Сейчас такой нет, поэтому ими приходится кому-то заниматься. Не везде это тренеры вратарей – например, я видел, как в «Валенсии» тренировку по стандартам проводил Эмери.

Решение о том, кто будет работать со стандартами, принимает главный тренер, поэтому нужно изучать каждый конкретный случай.

– Как вы стали тренером по стандартам?

– В 2000 году мы вдвоем с Бердыевым приехали в смоленский «Кристалл». За стандарты пришлось отвечать мне – больше было некому. Со временем наш штаб становился больше, но стандарты так и остались за мной.

С того времени практически ничего не поменялось: зоны, из которых забивают, остались теми же, передача осталось самым важным компонентом. Конечно, есть отдельные разовые розыгрыши, которые направлены на слабую сторону отдельного соперника.

– Сколько постоянных розыгрышей обычно?

– На игру не предусматривается больше трех вариантов розыгрышей штрафных и угловых. Это очень трудно запоминается, а речь идет о взаимодействии большого количества игроков и синхронности: они должны вовремя стартовать, вовремя прийти в нужную позицию.   

– Калачев – лучший подающий в вашей карьере?

– Да. У нас в «Рубине» было много классных подающих: Домингес, Бояринцев, Калисто, Дато Квирквелия, Чижек, но так, как Калачев, не подавал никто.

Он навешивал в оговоренную точку, по правильной траектории, с нужной силой. Другой игрок мог подать туда, куда мы договаривались, но мяч мог лететь слишком долго. Или наоборот – быстрее, чем нужно. Поэтому передача – самое главное.

– После матча с «Зенитом» Бердыев сказал, что выбору позиции Сорокина невозможно научить. Кто еще был таким игроком?

– Один из лучших в этом смысле – Бухаров. Его всегда держали плотнее, чем других, но он все равно опережал защитников и забивал. Этому трудно научиться.

В матче с «Зенитом» Сорокин забил второй гол с доигровки – это тоже важный элемент. В момент выноса кто-то из атакующих игроков убегает назад, а Сорокин всегда остается до конца, рассчитывая на подачу после подбора.

– Когда у вас появился розыгрыш углового, который назвали «Спарта»? У кого его подсмотрели?

– Так угловые разыгрывали скандинавские команды, это было очень давно. Его мы попробовали в сборной Казахстана, но все получилось не сразу.

Если бы мы в «Ростове» не забили с такого углового «Спарте», возможно, использовали бы его не так часто или вообще от него отказались. После «Спарты» Бухаров забил с такого углового «Томи».

Со временем совершенствовались позиции игроков.

– Правда, что вы заставляли Дениса Бояринцева после каждой тренировки подавать по 20-30 раз?

– Бояринцев вообще не умел подавать, но его выбрал Курбан Бекиевич. Когда нам понадобился подающий с правой ноги, Бердыев подошел к Бояринцеву: «Денис, давай оставайся и тренируйся». Все можно натренировать, просто кому-то на это нужно больше времени.

– С осени 2016-го Джанаев в 7-ми пенальти подряд либо угадывает направление удара, либо вообще отбивает мяч. Совпадение или работа?

– Самое важное – вратарская интуиция. У Джанаева она есть.

Конечно, все друг друга изучают, но сейчас все чаще попадаются игроки, которые бьют в оба угла. Недавно мы изучали Жоаозиньо – он забил вообще все пенальти. В таких случаях мы говорим, что помочь может только интуиция. У нас был Натхо, который тоже бил в оба угла – в «Рубине» он забил 14 пенальти из 15. После каждой тренировки Бибрас оставался и бил по 5-8 пенальти.

Например, когда Левандовски бил нам пенальти, Сослан все сделал правильно, стоял до конца, но поляк сделал паузу еще больше, чем обычно. Да, за такую паузу судья может заставить и перебить пенальти, но такое случается довольно редко.

Против таких игроков сложно бороться. К тому же, у Левандовски есть любимый угол – правый от вратаря. Если вратарь стоит до конца, он бьет вправо, причем очень сильно и точно. Чтобы такой мяч взять, нужно двигаться немного заранее. Есть исследования, высчитывали скорость полета мяча – если наносится сильный удар в угол, его можно взять только если вратарь начал движение еще до него.

– За какой период нужно изучать пенальти? В первой части сезона вратарь «Оренбурга» Евгений Фролов отразил два пенальти от игроков, которые их не били несколько лет, но раньше наносили их именно в тот угол, в котором Фролов отбивал мяч. Аналитик «Оренбурга» Евгений Шевелев говорил, что бессмысленно грузить вратаря знаниями о том, как кто-то пробивал пенальти три года назад – это может только запутать.

– Да, я знаком с этой позицией Жени – мы вместе работали в сборной Казахстана.

Мы изучаем долгий период, и это помогает. Например, в прошлом сезоне Джанаев остался по центру ворот при ударе Николая Димитрова из «Урала». Все пенальти до этого Димитров бил именно по центру, причем предпоследний – за три года до матча с нами.

Новый тренерский опыт перекрывает отсутствие турнирных задач

– Бердыев говорил, что у него есть ощущение, что он находится на пике, а решает какие-то непонятные проблемы, напрямую не связанные с футболом. У вас есть такое же ощущение? Вы сами сказали, что при возвращении в Казань думали, что будете бороться за чемпионство.

– Есть разочарование, что нет такой задачи. С другой стороны, за эти полтора сезона у меня было две ситуации, в которых мы раньше не оказывались: Рыжиков-Джанаев год назад, Джанаев-Коновалов-Бабурин сейчас.

Плюс мы готовились к первой конференции тренеров вратарей и работали над фильмом.

Это перекрыло все плохое.

– О чем вы мечтаете? Со стороны все выглядит грустно: «Рубин» дисквалифицирован в еврокубках, у команды проблемы с финансированием, болельщиков очень мало.

– На второй сбор в Турцию мы взяли мальчика из нашей академии – его зовут Давид Волк. Мне бы очень хотелось, чтобы в этом году нам удалось его показать казанскому зрителю и всей России.

Хотелось бы, чтобы он сыграл хотя бы один матч. Мы не будем искусственно создавать эту ситуацию, но раз задач никаких нет, то такой вариант возможен.