Юлия Рахманова: Спортсмены никому не нужны. За нас рвут глотки только личные тренеры

Откровенное интервью с чемпионкой Азии по лёгкой атлетике, которую дисквалифицировали на четыре года за употребление допинга.

2018 год стал одним из худших в истории казахстанского спорта: 36 человек были наказаны за нарушение кодекса WADA – большинство отстранили от профессиональной деятельности на долгие сроки. В этом "чёрном списке" есть и титулованная легкоатлетка Юлия Рахманова, во внесоревновательный период попавшаяся на запрещённом препарате "метастерон". После всего случившегося она навсегда уехала из Алматы и теперь живёт в Нью-Йорке, где планирует остаться на постоянное место жительства, выйти замуж и родить детей.

Спортивный обозреватель informburo.kz поговорил с 27-летней спортсменкой о том, что с ней случилось и почему то же самое может произойти практически с каждым казахстанским спортсменом.

"Допинг я никогда не употребляла"

– Юлия, давайте вспомним всю историю с допингом в деталях.

– Мне тяжело об этом говорить, так как теперь я не могу заниматься любимым делом. Моя карьера разрушена, хотя за все годы в спорте я никогда не принимала ничего запрещённого, от допинг-офицеров WADA не пряталась, все мои результаты были отрицательными. А тут такое...

– Где вы 21 мая 2018 года проходили допинг-контроль?

– В Алматы.

– И когда вам сообщили, что в анализах обнаружены следыметастерона, входящего в список запрещённых препаратов?

– Через несколько недель.

– Как вы отреагировали на эту новость?

– Поначалу спокойно, потому что самое страшное в моей жизни произошло за пять месяцев до тех событий – я потеряла маму. После такого горя и пережитого стресса, я думала, у меня, в принципе, не может быть никаких проблем. Так, временные трудности.

– Когда вы осознали случившееся? После дисквалификации?

– Да. Когда об этом написали СМИ и мне стали звонить родные. Поняла, что произошло страшное и заплакала. Было обидно и больно. Задала вопрос Богу: "За что получаю один удар за другим?" Ответ не получила. Значит, судьба такая. Должна терпеть. Другого выхода нет.

– Но как метастерон мог попасть в ваш организм?

– Какое-то время я не тренировалась, отдыхала после операции, а потом продолжила своё лечение. Так вот, когда стало известно, что в моих анализах нашли следы метастерона, подозрения сразу же пали на те препараты, которые врачи использовали для моего восстановления.

– Вы оказались правы?

– Нет. Директор Антидопингового центра Майра Бакашева объяснила, что метастерон попадает в организм оральным способом, а не инъекционным. Следовательно, услышав это, я уже не знала, что говорить ей в свою защиту. У меня опустились руки, поскольку я понятия не имела, как этот мощный анаболик ещё мог оказаться в моём теле. Ничего не понимала и личный тренер Любовь Никитенко. Тогда Бакашева спросила, пила ли я какие-то витамины или специальные добавки? Я ответила: конечно, пила. Я профессионально занимаюсь лёгкой атлетикой, мне нужны дополнительные ресурсы. В итоге Бакашева посоветовала все эти препараты отправить на экспертизу в Беларусь, потому что бывают недобросовестные компании, занимающиеся изготовлением спортивного питания, но при этом они не указывают, что в состав того или иного продукта они добавляют анаболические стероиды для быстрого эффекта. Также Бакашева посоветовала вскрыть пробу "Б". Лаборатория находится в Дрездене.

– Вы это сделали?

– Нет. Я отказалась. Сказала: дисквалифицируйте.

– Почему?

– Потому что всё это стоит денег, а у меня была маленькая зарплата.

– Сколько вы получали как член национальной сборной?

– 70 тысяч тенге. Плюс оплачивалось ещё питание на 50-60 тысяч тенге.

– Получается, Федерация лёгкой атлетики РК вам не помогла?

– Никто из представителей федерации даже не присутствовал на моей встрече с Бакашевой. В тот день меня приехали поддержать только два человека – Любовь Никитенко и Станислав Лосев – главный тренер города Алматы по лёгкой атлетике. Хотя если бы кто-то из начальства там находился, Бакашева этому человеку всё бы чётко объяснила, и тогда меня можно было спасти. Я либо избежала бы дисквалификации, либо мне бы дали не четыре года, а, скажем, два. Ведь я полностью отвечаю за то, что ем и пью. Допинг я никогда не употребляла. Но федерация не встала на мою сторону, не предприняла никаких мер. Лишь Никитенко готова была заплатить половину суммы. Я, естественно, отказалась от этих денег, потому что у моего тренера и так маленькая зарплата. Она в принципе не должна этого делать.

– Одним словом, вы сдались без боя...

– Да. И меня дисквалифицировали на четыре года.

– Неужели федерация вообще себя никак не проявила?

– Ну почему же? Через два месяца главный тренер сборной Казахстана Григорий Егоров и доктор команды написали в общий чат текст следующего содержания: "Внимание! Аналитики сообщают, что обнаружили в составе витаминного комплекса B-50 американского производителя Mira Health Products два анаболических стероида: метастерон и диметазин. Оба ингредиента не указаны в составе препарата, обозначенном на этикетке". А я как раз и пила эту добавку.

– Раз только вы попались, значит, B-50 вам выдали не в сборной?

– В этом-то вся и проблема. Мы не должны самостоятельно покупать спортивное питание в магазинах. А ещё хуже – заказывать его в интернете, ничего не зная о поставщиках. Это обязаны делать федерации через врачей сборной, дабы уберечь нас от таких ситуаций, которая, кстати, произошла не только со мной. Тогда у федерации будут хотя бы обосновывающие документы. Мол, мы закупали продукцию у такой-то компании, она нам гарантировала, что питание чистое, с них и спрашивайте. Но ничего этого нет, поэтому казахстанские спортсмены продолжают попадаться на допинге. Не все ведь мы получаем хорошую зарплату, следовательно, большинство вынуждено заказывать питание в интернете, так как там оно намного дешевле, нежели в магазинах.

– А как обстоят дела с лекарствами в тех же диспансерах?

– Там всем на нас глубоко наплевать. Когда ты сдаёшь там все анализы и тебе потом назначают какие-то препараты, ты должен сам их покупать – на свои деньги. Травмировался, нужно делать инъекции – приноси с собой шприцы и лекарства. Даже если ты член национальной сборной или участник Олимпиады. У меня было именно так.

– Какой самый важный урок вы вынесли из всей этой истории?

– Я поняла, что мы, спортсмены, никому не нужны, кроме личных тренеров. Только они будут рвать за нас глотку и стоять горой. Ту же Любовь Ивановну Никитенко я уже давно считаю своей второй мамой.

"Сейчас фитнес-инструктор получает намного больше, чем профессиональный спортсмен"

– А что происходит с лёгкой атлетикой в Казахстане в целом? Лишь Ольга Рыпакова добивается серьёзных результатов на мировой арене, хотя ей уже 34 года, а достойной замены не видно.

– В Казахстане нет популяризации лёгкой атлетики. Те же алматинцы с удовольствием покупают билеты на матчи футболистом "Кайрата" в чемпионате страны, но не готовы даже бесплатно приходить на Центральный стадион, когда там проходят республиканские и международные соревнования по лёгкой атлетике. А ведь в мире наш вид спорта называют королевским. Потом после развала СССР почти все ДЮСШ позакрывали, с инфраструктурой у нас до сих пор большие проблемы. Можно сказать, её нет. Все лучше построят ТРЦ и будут сдавать бутики в аренду, чтобы на этом зарабатывать огромные деньги.

– Но в Усть-Каменогорске прекрасно функционирует легкоатлетический центр имени Ольги Рыпаковой.

– Если бы в каждом регионе у нас появился такой объект, как в Усть-Каменогорске, где всегда тепло встречают спортсменов, где отличные условия для тренировок и где совершенно точно будут появляться сильные ребята, то началось бы сумасшедшее развитие нашего вида спорта в стране. При условии широкомасштабной PR-кампании, мне кажется, родители начали бы массово отдавать своих детей в секции. В том же Усть-Каменогорске трибуны на соревнованиях всегда полные, потому что они заинтересовали местных жителей лёгкой атлетикой.

– Сейчас в ваш вид спорта пришли влиятельные люди. Сначала президентом республиканской федерации стал Адильбек Джаксыбеков, теперь – аким Восточно-Казахстанской области Даниал Ахметов. Дело сдвинулось с мёртвой точки?

– Возможно. Но ничего подобного я не слышала от своих коллег.

– Вы верите, что нынешнее поколение легкоатлетов способно выиграть что-то серьёзное без Ольги Рыпаковой?

– Я по жизни оптимист и верю, что у нас могут быть большие результаты. Есть ребята, которым по силам этого добиться. Просто нужно вкладывать серьёзные деньги в инфраструктуру и в молодёжь.

– Федерация уже сделала одну крупную инвестицию, натурализовав сразу пятерых кенийцев. Как вы к этом отнеслись?

– Я не делю людей на белых и чёрных, больных и здоровых. Раз федерация посчитала нужным это сделать, значит, это действительно необходимо. Ничего уже не изменить и не исправить. Может быть, наши ребята, глядя на них, начнут прогрессировать. Тогда и зарплата у них, естественно, вырастет. Но если всё внимание теперь будет сосредоточено на одних только кенийцах, то, конечно, это не будет развивать лёгкую атлетику в Казахстане. У местных начнутся обиды.

– Противники этого решения задавали один и тот же вопрос...

– Зачем вкладывать деньги в иностранцев?

– Именно.

– Я тоже задавалась этим вопросом, потому что мои результаты на международной арене могли быть выше, если бы у меня было достаточно денег и я могла себе позволить спортивного психолога, массажиста, различные аксессуары, которые предотвращают травмы. Но так как у меня никогда не было денег, я не могла себе позволить всё то, что сейчас перечислила. Пользовалась только тем, что давали.

– Престижно ли вообще быть спортсменом в Казахстане?

– Я не вижу такой тенденции. Раньше в СССР если ты спортсмен, по тебе это было видно. Тебе давали красивую форму, которая являлась дефицитной. А сейчас даже любители, будучи экипированными, выглядят намного лучше, чем мы. Нет больше никаких отличительных знаков. Никто не стремится быть профессиональным спортсменом, потому что для нас нет никаких льгот. Я не говорю, чтобы нам бесплатно квартиры выдавали. Нет. Но как было бы хорошо, если те, кто состоит в сборной и уже не раз представлял страну на лучших стартах планеты, получал бы рассрочку по квартире. Тогда все бы стремились быть профессиональными спортсменами и родители отдавали бы своих детей в секции. Потому что каждый из нас мечтает иметь своё жильё. Но никаких привилегий у нас на самом деле нет. Сейчас фитнес-инструктор получает намного больше, чем профессиональный спортсмен. В этом вся беда. При этом он не травмируется, ему не нужно постоянно быть на контроле у WADA, он не рискует своим здоровьем.

– То есть ваши достижения не сделали вас обеспеченным человеком?

– Нет. Самый большой гонорар я получила после того, как вместе с Викторией Зябкиной, Анастасией Тулапиной и Светланой Иванчуковой выиграла эстафету на Универсиаде в 2015 году. За эту победу нам было положено по 15 000 долларов каждой. Но так как произошла девальвация в стране, а призовые выплачивались в тенге, мы на руки получили не ту сумму, которую изначально должны были получить. Лично я потеряла 5 000 долларов. Даже здесь у нас оторвали лакомый кусок. Конечно, с этим можно было бороться, но нам сразу сказали, чтобы мы этого не делали. Потом, как вы уже поняли, в Алматы я снимала жильё. У меня квартира есть только в Каскелене, и то – осталась после мамы. Её она в своё время получила бесплатно, так как много трудилась и воспитывала троих детей сама. Папа давно умер.

– Вы пожалели, что в своё время связали свою жизнь со спортом?

– Ни в коем случае! Я с удовольствием вспоминаю те дни, когда была в профессиональном спорте. И мне это даже снится. Конечно, можно было достичь чего-то большего, но, как я уже сказала ранее, всё упиралось в финансы. Когда где-то требовался массаж или дополнительные услуги – на это просто не хватало денег, и я этого не делала. Это и способствовало травмам. Но, повторюсь, я ни о чём не жалею. Довольна своей карьерой.

– А как же олимпийское золото или успех на чемпионате мира?

– Для этого нужна масштабная поддержка со стороны государства.

– После дисквалификации вы останетесь в спорте?

– Конечно. Я хочу стать детским тренером, потому что у малышей всё чисто, наивно, по-доброму как-то, без всякой лжи и лицемерия.

– Возможно ли в США работать тренером без гражданства?

– Если официально, то нет.

"Ничего особенного в деле Юлии Рахмановой нет"

Мы попросили Майру Бакашеву, директора Антидопингового центра прокомментировать рассказанное Юлией:

"Ничего особенного в деле Юлии Рахмановой нет. Допинг-офицеры WADA взяли у легкоатлетки анализы, нашли там следы "метастерона" и дисквалифицировали на четыре года. Сама Рахманова объясняла мне, что ничего не понимает, так как не употребляла запрещённые препараты. Но результат пришёл положительный, следовательно, если бы она даже отправила все биологически активные добавки и спортивное питание, которое пила, на экспертизу, у неё всё равно не было бы шансов избежать дисквалификации. Даже снизить срок уже практически невозможно в таких случаях. Да и не хотела она бороться.

Насколько сильно защищала её Федерация лёгкой атлетики РК? Сейчас все наши республиканские федерации прилагают максимальные усилия, дабы их спортсмены не попались на допинге. Они создают им условия и медико-биологическое сопровождение, проводят лекции, приглашают EAC, проводят контроль. Поэтому, когда происходит что-то плохое, федерации потом не особо защищают ребят, потому что они и так сделали многое, чтобы те не нарушили антидопинговые правила.

Мы же со своей стороны всегда говорим спортсменам, что использовать биологически активные добавки и спортивное питание - большой риск. Тем более покупать непроверенную продукцию самостоятельно".

Досье

Место рождения: город Каскелен, Алматинская область.

Личный тренер: Любовь Никитенко.

Дисциплины в лёгкой атлетике: бег на средние дистанции, эстафета.

Достижения:

• серебряная призёрка (400 метров) и чемпионка Азии 2014 года в закрытых помещениях (4x400 метров).
• бронзовая призёрка чемпионата Азии 2015 года (4x400 метров).
• победительница Всемирной Универсиады 2015 года (4x100 метров).

Участница летних Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро (2016 год).

Мастер спорта РК. Мастер спорта международного класса.