Чего стоила битва за ипподром Алматы Исламу Байрамукову?

«Мы были правы по закону, но сначала все же хотели просто договориться» — так описал свою борьбу за ипподром Алматы Ислам Байрамуков, серебряный призер Олимпийских игр 2000 года, заслуженный мастер спорта РК.

 

Игры с ипподромом

 

— Ислам, когда должно было быть первое интервью, у вас была просьба в первую очередь осветить эту проблему – вопрос сноса ипподрома. Как же все-таки удалось его отстоять? Ведь это интерес многих, а не на уровне двух людей.

— Вопрос давно витал в воздухе. С тех пор как я закончил спортивную карьеру, начал уделять большое внимание лошадям и много находиться на ипподроме. Сначала говорили, что ипподром снесут и построят китайский рынок, потом социальное жилье, затем торговый дом. Потом был экономический кризис 2007-2008 гг.. На время это остановилось.

 

— Ислам, вы изначально знали, что победите? Знали, что на вашей стороне законы или были сомнения?

— Я руководствовался тем, что добро побеждает зло. Наше дело правое. Тем более, покопавшись в документах, всплыла такая вещь, что территория ипподрома рекреационная, то есть заповедная – не подлежит ни сносу, ни возведению на ней других построек. Здесь должен быть только ипподром.

 

— Вы сразу показали эту бумагу…

— Мы не показывали. Мы заняли другую позицию. Выступали в прессе, провели пресс-конференцию. Мы сказали, что уважаем права собственника на частную собственность, обходили острые углы.

 

— Хотели договориться по-хорошему.

— Да. Потому что надо было оставить ипподром. Это единственный сертифицированный ипподром в Казахстане. Ипподромов много. Как говорят наши политики – кругом ипподромы. Но там такие колдобины! А это сертифицированный ипподром со своей историей. Ему в этом году исполняется 85 лет.

 

— Получается, это историческая ценность?

— Да. Это историческая дата, мимо которой мы проехали, не заметив. В бытность Советского Союза он входил в пятерку лучших площадок для испытаний скакового производства.

 

— С какими трудностями вы сталкивались в первую очередь? Я это спрашиваю, потому что участвовала в деле, когда незаконно было возведено здание и жильцы пытались отстаивать свои интересы. То есть перед окнами вырубаются деревья… Это сплошь и рядом.

— Это варварство.

 

— Люди хотят сохранить зелень и чистоту для будущих поколений. Но не всегда получается. А у вас получилось. Это не заслуга вашей популярности?

— Я об этом не думал. В этом году процесс пошел. Этот сезон мы провалили. Вернее, он состоялся в 30 км от Алматы. Но там ипподром не соответствует стандартам. Все началось с того, что гром грянул – и многие сникли. Я сказал, давайте выйдем на уровень руководства – тогда оно было в лице Ахметжана Смагуловича Есимова. Мы вышли на него с письмом. И сразу последовала реакция его и команды. Спасибо ему огромное! Он сказал, что ипподром должен быть. Процесс затянулся, решались организационные вопросы. Но для представителей подобной индустрии это каждодневная работа, она не останавливается. Люди выезжают на аукцион, закупают лошадей. Пока их доставят, приведут в порядок… И мало кто видит, как проходит тренировочный процесс.

 

— А сколько времени заняло решение вопроса?

— Вопрос до сих пор решается. Прежнее руководство приняло решение на законодательном уровне, провело его через маслихат, сделало оценочную стоимость ипподрома – 4 млрд 200 млн тенге по курсу до девальвации.

 

— Какая сумма!

— Потом произошла смена руководства. Потом девальвация. Вопрос снова остался открытым. Но мы не теряем надежды. Обратились к новому руководству в лице Бауыржана Кадыргалиевича Байбека. Пользуясь случаем, хочу сказать огромное спасибо от имени всех коневладельцев. Он сказал, что ипподрому быть. Потому что ипподром – это действительно культурная и историческая ценность.

 

— А кто будет им теперь заниматься?

— Насколько мне известно, ипподром является частной собственностью. Руководство города в беседе с руководством ипподрома сказало: или развивайте, или…

 

— Отдавайте под снос.

— Действительно. Там нужно смотреть документацию.

 

— Собственника тоже можно понять.

— Да. Поэтому мы и не вставали в штыки. Никаких ультиматумов. Просто пытались договориться.

 

— Но дело до суда дошло.

— Ежегодно в Казахстане более 100 лошадей закупается на стадионах Европы и США. Все это на голом энтузиазме. У нас нет конезаводов, которые финансируются из бюджета государства.

 

— А почему так? Лошадь исконно присуща нашему менталитету, истории.

— Просто этот процесс запустили.

 

— А сейчас есть активизация?

— Вопрос с ипподромом решился. На следующий год будет сезон. Развиваться так, как раньше, уже не пойдет. Нужна поддержка частных структур извне или поддержка государства.

 

— А появились такие?

— Идут переговоры. Но без финансирования этот спорт не может развиваться. До этого он существовал на голом энтузиазме коневладельцев.

 

— Вы – один из них.

— Можно так сказать. С натяжкой. Во всех развитых странах – западных странах — конная индустрия считается прибыльной. Скаковая индустрия США считается ведущей. Это флагман конноспортивной индустрии мира. Там собирают стадионы, скачки тройной короны, на ипподромах собираются до 90 тысяч человек. Скачки посещают Билл Клинтон, сильные мира сего, политики. У нас, на постсоветском пространстве, какой футбольный клуб собирает столько зрителей?

 

35 тысяч — это не деньги!

 

— А можно сказать, что Ислам Байрамуков ушел из вольной борьбы в другой вид спорта?

— Для себя я уже ушел из вольной борьбы. После окончания карьеры я где-то год проработал тренером в сборной нашей страны. Потом нас «ушли». После этого мы не возвращаемся к этому вопросу. Хотя в трудные моменты моя кандидатура где-то там всплывает. Как говорил один мой товарищ – ты рассматриваешься, но не планируешься. Или планируешься, но не рассматриваешься. Такая формулировка была еще во времена сборной СССР.

 

— А что их не устраивает?

— Я не знаю.

 

— И не пытались выяснить, откуда палки в колеса?

— А зачем мне это надо? У каждого приходящего спортивного функционера свои взгляды на развитие этого вида спорта. Возможно, я не вписываюсь в их планы.

 

— Вы говорите об этом с легкой грустью.

— Нет никакой грусти. Все к лучшему.

 

— А если пригласят, вернулись бы?

— Нет, наверное. Точка невозврата уже пройдена. Когда человек хочет, не получается.., потом появляются другие интересы. И потом, так много нужно разгребать уже. Это работа не одного цикла. Там много нужно работать, чтобы навести порядок. Я недавно ездил в глубинку по одному случаю. Там люди, которых я знал, и тренеры, у которых воспитывался, говорят, что сейчас все делают на голом энтузиазме. Зарплата тренера — мизер. Даже не буду говорить.

 

— Скажите, сколько?

— 35 тысяч тенге. Что это?! Тренер работает в ДЮСШ. У него семья, дети. Понятно, что в селе у кого-то скотина во дворе, выживают. А у нас была подпитка. Нас собирали со всех аулов в алматинском спорт-интернате, был специализированный карагандинский спорт-интернат. Таким глубинкам нужно уделять внимание. Те, кто стоят у руля спорта, функционеры от спорта, должны проехаться и посмотреть, в каких условиях находятся, живут и тренируются эти люди. У них глаза пеленой покрылись, что ли? Хотя я себя сколько помню – был №1 сборной страны, ездил на все международные соревнования. А фраза «денег нет» даже в подсознании сидит. Никогда денег не было. Хотя когда отчитываются, планируют бюджет. У меня коса на камень находила, когда какая-нибудь тренерская бригада, чтобы заступить на пост руководства сборной страны, всегда говорила, что они привлекут инвестиции, будет финансирование. А позже на собрании опять: ребята, положение плачевное. Я был капитаном сборной страны и спрашиваю: «Вы же озвучивали, что проблем не будет, какие-то обязательства на себя брали. Где они?» Чтобы развивать спорт, нужны вложения. Вложения социального, воспитательного характера.

 

— Но у нас сегодня уже есть звезды — недавняя победа Ильи Ильина…

— Понятно. Но звезды не вечны. Они сходят. Смену-то нужно воспитывать.

 

— Футбол у нас сегодня показывает результаты.

— Какие?

 

— «Кайрат», «Астана» хорошо играют.

— Они играют во внутреннем чемпионате. «Астана» в Лиге чемпионов играли.

 

— Вы можете сказать, что это сдвиг?

— Для «Астаны» — это шаг вперед. Это групповой этап в лиге чемпионов. Они заработали большие деньги.

 

— Геннадий Головкин?

— Он – профессиональный спортсмен. Он зарабатывает своими руками. Он рано сошел. Он мог бы выиграть Олимпиаду. Зря его отпустили. Профи, который бьет весь мир, как бы он не выиграл Олимпиаду? Каждый делает свой выбор. Чтобы были Головкины, Ильины и Сапиевы, нужно поддерживать глубинку. А у нас поддерживаются первые номера, которые ездят на старт. А все остальные, я знаю по вольной борьбе… Кому-то брат помог, друг или просто какой-то меценат. Это нигде не освещается. Дают, чтобы просто ехали, не болтались, сомнительными делами не занимались.

 

— Повезло — не повезло.

— Это просто патриоты нашей страны, которые радеют за спорт, за будущее нашей страны.

 

Спорт и национализм

 

— А национализм есть в спорте?

— Как вам сказать…. В хорошем понимании он должен быть. Человек должен переживать за свой язык, культуру, за свой народ. Это нормально.

 

— Часто звучат возгласы, что на пъедестале должен стоять казах.

— Где?

 

— На пъедестале почета с золотой медалью.

— На олимпиаде, на чемпионате?

 

— Везде. Потому что сейчас происходит радикализация…

— Любить свою нацию – это не преступление. Нужно любить ее, но не в ущерб себе. Не обязательно, чтобы был казах или представитель другой нации. Хотите стоять там — работайте. Никто же просто тебя туда не поставит.

 

— А вы никогда не чувствовали давления?

— На меня никогда не было давления по простой причине, что я много лет держался на внутренних чемпионатах. Я не хвалюсь, но у многих просто не было шансов. А это результат работы и дисциплины, профессионального подхода. В то время, когда я работал, видел же, чем они занимались.

 

— То есть национальный вопрос в спорте никак не стоит?

— Опять же говорю, что национальный вопрос – не есть плохо. Правильно, когда ты любишь свой народ и хочешь, чтобы его представитель был там. Но не надо это делать в ущерб или в жертву кому-то или говорить, что виноват кто-то. С обретением суверенитета есть возможность все это иметь. Только нужно работать. И нужно все это терпеть и прилагать усилия. Я не скажу, что в наше время были сладкие условия. Вчера буквально мне один человек говорит: «Тебе бы хотелось в это время вернуться в большой спорт, но начать все сначала?» Мне всегда хочется бороться, соревноваться. Но если сопоставить сейчас и тогда, то в наше время всегда «нет денег», чтобы выезжать на учебно-тренировочные сборы.

 

— И тогда денег не было, и сейчас.

— Сейчас находят деньги. Ездят за свой счет.

 

— То есть сейчас ситуация лучше?

— Находят деньги. Это показательно. Я созваниваюсь с друзьями в Осетии, Дагестане. Они говорят, что казахи-ребята приезжают, тренируются. Почти не выходят оттуда круглый год. Находятся люди, которые финансируют.

 

— А вы сами финансируете кого-то из спортсменов?

— Когда есть возможность, я помогал и помогаю. У меня есть школа. Выходцы этой школы добиваются хороших результатов. Выступают на чемпионатах мира, призеры. Слава Всевышнему, у них сейчас есть условия! В зале постелен нормальный ковер, который соответствует всем требованиям и нормам объединенной мировой борьбы. А в наше время даже душевой не было в зале, пыль столбом стояла.

 

— Это нормально, что вы говорите «своими силами»?

— Почему нет? Где-то может чего-то публично не говорят. Но я – человек независимый, ни к кому не привязан. Всегда могу высказать свое мнение. А если замалчивать, лучше не станет. Есть виды спорта и соревнования, на которые тратятся колоссальные деньги. Тот же футбол или велоспорт. Огромные финансовые вливания. Да. Этот проект работает на имидж страны.

 

Дамы в шляпах — будут!

 

— Вы считаете, что это нерационально?

— Да. Недавно читал интервью Винокурова – «Самрук-Казына» выделяет бюджет в 18 млн евро. Я говорю – дайте конному спорту самый минимальный бюджет. Сколько у них годовой бюджет– 5 или 10 млн $? Дайте 10 % из них на конный спорт. И реконструкция будет, и новые ипподромы будут, отвечающие всем требованиям. И призовые будут, и вид спорта будет развиваться, и рабочие места будут. Недавно я давал интервью, что недалек тот день, когда на ипподромах будут ходить и дамы в шляпах. Это такой вид спорта, когда посещение подразумевает дресс-код.

 

— Культуру и красоту.

— Я очень мало вижу у нас дам в шляпах. Повода нет.

 

— А вы мечтаете об этом?

— Дамы в шляпах. Мужчины в смокингах. Ипподром можно оборудовать так, что все будет культурно.

 

— Вы думаете, это приживется у нас?

— Во всем мире приживается. А у нас что? Люди не тяготеют к этому?

 

— У вас есть свой прекрасный план. Остался только один пунктик – деньги. А если предложат эти деньги, вы готовы возглавить это и сдержать свое слово?

— Без проблем. Только нужна поддержка и чтобы не мешали. Вопрос не в том, чтобы возглавить. Есть много профессионалов, которые в этом работают. У них глубокие знания.

 

— Вы же говорите, что это бизнес.

— Проблема в том, что иногда на местах сидят непрофессионалы. Часто сталкиваешься: сидит человек – просто ставленник.

 

— Даже в спортивной медицине. Был случай, когда вы получили травму, но не решились обратиться к нашим специалистам. Вы говорили об этом в одном интервью.

— Было такое. Это чтобы не играть в рулетку с восстановлением.

 

— Вы говорили об этом, как о наболевшем. Хоть бы спортивную медицину подняли.

— А вы зайдите туда – все плачут. Финансирования нет. Вслух никто не скажет, но проблема-то есть. Я участвовал в трех Олимпийских играх. У каждой команды свой врач. А у нас на всю делегацию 3-4 человека. И они день и ночь как лошади бегают. После Олимпиады они никакие. Один врач должен быть там, другой здесь. Это же не дело. Нужно повернуться лицом к спорту, пробивать его. Есть виды спорта, которые завалили деньгами – решают проблему на уровне республики. А бокс, борьба, штанга – привозят медали и неплохо работают на имидж страны… Почему тот же конный спорт внутри страны…. Разве это не имиджевая акция? Приехали гости – показали Шымбулак, Медеу, природа хорошая. Но большинство людей в западных странах любят все, что связано с лошадью. Даже ведущие Gucci имеют конные мотивы – лошади, сбруи.

 

— Ислам, так заметно, что вы глубоко сопереживающий человек, прямой, высказываете свое мнение, не скрываете проблемы. К копилке ваших медалей добавляются медали общественной деятельности. Я желаю вам продолжать. У вас это замечательно получается.

— Хочу сказать еще об одном моменте. Мы рано утром ехали, заходим в мечеть во время молитвы – там холодина, ледяное помещение. В чем проблема? Не финансируется – экономим. Это в мечети районного центра! Повсеместно такие проблемы. Вы обратились к руководству района? Говорили? Ведь эти все вопросы решаются, неразрешимых нет. В такой холодине в мечети человек о чем может думать?

 

— Может, не хватает таких людей, как вы?

— Людей хватает. Мечеть и содержат за счет прихожан. А прихожане раз-два дадут и все. У всех семьи. Это не говорит о том, что у нас все плохо, но сколько можно жить с пеленой на глазах!!! Ну, надел ты хороший галстук, костюм – респектабельный гражданин. А что дальше? Пора думать о будущем.

 

— Пора думать о других.

— О подрастающем поколении. А не так, что после меня хоть… Будем надеяться, что нас услышат. Мелочи… Но мелочей не бывает. Из них складывается жизнь.

 

— Желаем вам новых побед! Спасибо!