Жертва грандиозного заговора
На очередном заседании медиаклуба мы познакомим наших читателей с книгой Сергея Самсонова "Ноги".
Сверходаренный центрфорвард из России Семен Шувалов живет в чудесном мире иррациональной, божественной игры: ее гармония, причудливая логика целиком захватили его. В изнуряющей гонке за исполнительским совершенством он обнаруживает, что стал жертвой грандиозного заговора, цель которого – сделать самых дорогостоящих игроков планеты абсолютно непобедимыми.
Подробнее:
... Ах, какие на них были костюмы – стального цвета, с фигурными красными вставками! Ах, какие чудесные, обо всем говорящие ромбы лепились по рукавам и один, чуть побольше, – на правой стороне груди. Конечно, не сами по себе костюмы были восхитительны, – те, кто носил их, принадлежали к иному миру, к какой-то особой породе людей. Они были похожи друг на друга как близнецы. Им было лет по пятнадцать, и они принадлежали к школе!
– А ну назад! – кричали они толпе. – По пятеркам, вас будут впускать по пятеркам. А ну встал на место!
Отобрав двадцать человек, парни закрыли ворота. И вот тут-то Семен каким-то невероятным, неожиданным для самого себя образом прорвался к воротам и прилепился лбом к горячим прутьям. И уже никакая сила не могла его от этих прутьев отлепить. Он увидел, как отбирают в школу. На огороженном и очень маленьком участке поля две первые пятерки поставили друг против друга. И тут же пацаны затеяли остервенелый спор – никто не хотел становиться в ворота. Вратарей назначили в приказном порядке. Вслед за этим один из "работяг" тренеров – лысый, обрюзгший – вставил в пухлые губы свисток, и началась обычная дворовая возня – каждый старался присвоить мяч, чтобы не расставаться с ним как можно дольше.
Все остальные, оставшиеся за оградой, мгновенно превратились в зрителей и неистово орали:
– Вешай, вешай!
– Ну вон же, вон же он открыт!
– Ай, красавчик!
– Сам, сам давай!
– Пошел!
– Вот лошара! Лошара, он и есть лошара!
Каждый оставшийся за воротами считал своим долгом прокричать какую-нибудь чудовищную глупость, каждый спешил оповестить мир о своем исключительном понимании игры, каждый корчил из себя невиданного виртуоза, и каждый торопился выразить свое презрение к тому, кому в данную минуту посчастливилось играть.
Счастье это длилось недолго; только пацаны успевали распределиться по своим позициям, только каждый из них успевал пару раз поддеть, протолкнуть, "пригладить" мяч, как тут же раздавалась издевательская трель и обрюзгший лысый тренер изгонял счастливцев с поля, как из рая. На их место заступали новые рекруты, а затем еще и еще…
Уходили, загнанно дыша, понурившись, с преувеличенным усердием разглядывая носки своих кроссовок и кед, с низко опущенными головами. И вдруг по толпе, как будто по электрической цепи, пронеслось, проскочило моментальным разрядом – ВЗЯЛИ! Кого-то одного взяли!
За каких-то полтора часа прогнали больше сотни претендентов. А Семен все маялся возле ограды – на него не обращали внимания, его не выбирали.
– Эй, теперь ты! Давай быстрее… – Парень в костюме – один из небожителей – поманил Шувалова пальцем. – Это тебе в давке нос расквасили?
Семен кивнул.
– А чего ты хотел? – усмехнулся парень. – У нас так всегда: как набор объявят, так то руку кому-нибудь сломают, то рожу до мяса обдерут. Вся Москва в звезды ломится. Как в модельное агентство, ей-богу.
– Чего?
– Чего "чего", деревня? Про модельные агентства не слышал, что ли? Там такая же очередь, но только из телок. Из девочек таких… длинноногих. Я один раз видел – картинки. И все к красивой жизни рвутся. Мечтают жить в Париже. Как зовут-то тебя, пацан? Семен? А меня – Ильдар. А откуда сам-то? Че за Сретенск такой? Не слыхал. Тебе сколько до Москвы ехать? Хорош здесь отираться – пошли со мной. А то еще час, и лавочка закроется, поплетешься домой несолоно хлебавши.
И вот уже Семен стоял на поле и впервые втягивал ноздрями запах сыроватого дерна. Этот запах он запомнил навсегда. Он запомнил, как, торопясь избежать оскорбительной участи стоять в воротах, побежал к центральному кругу. Запомнил нелепую, позорную возню, которая затеялась, и настигшее его радостное изумление от послушности собственной стопы, которая ни разу до этого не была настолько податливой, гибкой, отзывчивой.
Никого из пацанов, с которыми и против которых ему выпало играть, Семен, разумеется, не знал. Повинуясь свистку, он пустился с места в карьер и уже через секунду овладел мячом, придержал его, крутанулся волчком… затем понесся к воротам, получил по ногам, поскользнулся, упал и проехался по скользкой траве, обдирая колени.
Все хотели, во что бы то ни стало пробить, всколыхнуть сетку голом, и Семен точно так же хотел этого. И он делал все то, чему давно уже обучился на пустыре между банно-прачечным комбинатом и железной дорогой: подбрасывал мяч, не давая ему опуститься, вертелся, обманывая противника, – и шел к воротам.
…Он уже выходил по центру, готовясь заломить фантастический вираж, но пошел слишком резко в сторону, и нога поехала, под всеобщий хохот и дружное улюлюканье. Семен тотчас же вскочил в полнейшей готовности все повторить, но в ту самую секунду раздался свисток. Ненавистный лысый человек, разрубив ребром ладони воздух, указал ему на выход.
Холодея от отчаяния, от предчувствия чего-то непоправимого, Семен устремился к нему.
– Ну зачем вы, зачем? – умолял он лысого. – Ну еще минуту, две, ну хотя бы еще одну минуточку!
На отрешенном лице судьи не дрогнул ни единый мускул.
И тогда Семен рванулся ко второму тренеру – седовласому, с перебитым, словно у боксера, носом. И внезапно замолчал – в глазах седовласого было понимание. Он все уже решил; он уже увидел то, что нужно было увидеть.
– Играть сильно хочешь? – спросил будто самого себя. – Ну тогда иди. Давай, не задерживай.
Шувалов понуро поплелся к выходу. Но едва он сделал несколько шагов, его окликнули: "Ты куда, пацан? Вон туда иди – к своим". Семен повернулся, и ему показали на небольшую стайку прошедших сквозь отборочное сито мальчишек – тех, что пять минут назад смотрели на него с нескрываемой издевкой.
Москва
Детско-юношеская футбольная школа ЦСКА
Май 1994
И опять, как окрик конвойного, как удар кнута, заставляющий вжимать голову в плечи, – пронзительная трель судейского свистка.
– Стоп, стоп, стоп! Остановились. Дальше можно не продолжать – вся атака загублена. Шувалов у нас, как всегда, все испортил! Ну чего ты топчешься? Получил, развернулся и – прострел в штрафную. Ну вот же, вот же Ковалев был в ударной позиции совершенно один. Неприкрытый. А так вся защита вернулась, и никакого предложения. Где твой мяч? Ты – тормоз команды. Хоть кол на голове теши. Клюв закрой – сопливым слова не давали! Что? А ну пошел с поля вон! Я сказал: покинул поле! Дважды не повторяю.
Через пять минут:
– Посмотрите на этого отщепенца и запомните – так ни в коем случае нельзя поступать!
Еще через десять:
– Шувалов, я тебе говорю! Вместо того чтобы тупо идти на двоих, отыграйся с ближним партнером в касание. Отдал мне! Чего мы добиваемся, подключив партнера к атаке? Экономии времени в два раза! Вертикальности атаки! Скорости действия! Стянул на себя трех противников – хорошо.
Через полчаса:
– Так, сделай элементарную диагональ в свободную зону. В данном случае у нас свободен левый фланг. Партнер, если он не полный дебил, обязательно подключится и совершит рывок в свободную зону. Обязательно. Запомните это, чтоб от зубов, а вернее, от пяток отскакивало. Все игроки должны выдвигаться вперед одновременно и параллельно друг другу – в ту же секунду, и пустых зон в атаке быть не должно. А что вытворяет Шувалов? Сам себя загоняет в угол, подводит товарищей, которые совершили бесполезный рывок, и позволяет защите оттянуться назад и перекрыть всю штрафную. Что тут говорить – молодец у нас Шувалов! Он считает, что с такого острого угла целесообразно в одиночку прорываться к воротам. Запомните: игрок с головой на плечах всегда поступает в соответствии с необходимостью. Делай то, что необходимо, а не то, что тебе хочется. Необходимо, чтобы мяч как можно быстрее доставлялся вперед. Расставаться с мячом нужно быстро. Никогда не терять партнеров из виду. А Шувалов у нас про партнеров вспоминает только по праздникам, а так для него партнеров вообще не существует. На мой взгляд, Шувалов – дебил. Папа с мамой положили ему двойную порцию мускулов, но при этом совсем забыли про мозги. Ведь лишнее касание – главный признак умственной отсталости. Тот, кто возится с мячом, роет могилу не только себе, но и всей команде. Вон с поля, Шувалов, чтобы я тебя сегодня не видел…
И так продолжалось до бесконечности. Часы и недели позора, просиживания на скамейке, глухого ожесточения, бессильной злобы на наставника и мальчишек, гоняющих мяч. Шувалов недоумевал – зачем его так ругают: ведь выигрывает тот, кто лучше держит мяч. Прошли те времена, когда Шувалову страстно хотелось намазать свои стопы клеем, потому что никаким другим способом нельзя было прилепить мяч к носку. Теперь он мог держать его в воздухе целых двадцать секунд, и это в игре, под жестоким давлением, а если просто так, без прессинга, без отбора, то – целую вечность.
– Запомни, пацан, слова Маяковского: "Голос единицы – тоньше писка". Да не "тоньше писька"! Как известно, не бывает пошлых ртов – бывают пошлые уши. Так вот, эти слова гениального советского поэта вполне применимы к футболу – я бы даже сказал, что к футболу в первую очередь. В одиночку ничего не добьешься. Тебя окружат двое, сомнут и растопчут. А если попадется толковый игрок, то он тебя и без посторонней помощи уделает. Уделает, уделает, потому что у тебя, Шувалов, сознание амебы. У тебя нет высокой умственной организации, а проще говоря, мозгов. Я хочу, чтобы ты перестал быть одиночкой, это раз. Я хочу, чтобы ты увидел перспективу, это два. Я хочу, чтобы ты существовал в условиях постоянной двусторонней связи с каждым из своих партнеров. Он открылся – ты немедленно отозвался, ты открылся – и он наградил тебя своевременной передачей. Теперь как это сделать практически… – Тренер доставал пластмассовую белую дощечку и водил по ней черным фломастером, наглядно показывая, куда должен бежать ученик для того, чтобы вскрыть эшелонированную, двухрядную оборону противника.
И Семен понимал, что должен двигаться не сам по себе, а в точном соответствии с движениями других атакующих игроков. Что нужно не просто уходить от соперников, а, волоча их за собой, вдруг дать неожиданный пас в совершенно противоположную сторону. Семен теперь много чего понимал. И уже не заволакивалась туманом та самая "перспектива", о которой талдычил старик. Одновременно Семен испытал неведомый ему прежде страх; если раньше сознание его было монолитным, то теперь оно раздробилось: он был вынужден не только владеть мячом и думать, как бы скорей пробить по воротам, но и находиться во всех точках поля одновременно. И требовалось постоянное напряжение ума, зрения, слуха, чтобы картина оставалась цельной.
Он занимался в школе ЦСКА под руководством старика Гарольда уже почти полгода.
В тот памятный день, когда он сбежал в Москву, чтобы пройти отбор в эту самую школу, из трехсот с лишним мальчишек взяли всего двадцать пять. И Шувалов в числе этих избранников получил настоящую футбольную экипировку: красно-синюю полосатую футболку с трафаретным номером "7", шерстяные вязаные гетры и бутсы, глянцевито-черные, скрипучие, с алюминиевыми шипами. Жизнь его, доселе беспросветная, бессмысленно-однообразная, отныне изменилась. В час дня, когда уроки наконец-то заканчивались, Шувалов вываливался из класса, слетал вниз по лестнице, перескакивая через три и даже четыре ступеньки, толкая встречных и поперечных, будь то девочка-первоклашка с чернильным пятном на щеке, или гнилозубый Курбатов, по которому давно плакали все исправительно-трудовые колонии страны, или завхозиха Тамара Кирилловна, прозванная Грушей за рыхлое туловище и необъятный мягко колышущийся бюст.
С того самого первого просмотра, с того все решившего дня Шувалов попал под особый присмотр Гарольда. Он почти ничего не умел, и неподатливый, неотзывчивый мяч часто отскакивал от него, но молчаливое упорство, с каким он овладевал азами, врожденная телесная гибкость и восприимчивость к техническим приемам очень быстро сделали свое дело. И вот уже товарищи с каким-то затаенным мрачным недовольством наблюдали за тем, как Семен небрежно поднимает мяч в воздух носком и пяткой, как крутит его, полностью подчиняя своей воле, своему час от часу возрастающему мастерству.
Старший тренер армейской школы Гарольд Бледных, разменявший недавно шестой десяток, понимал, чем чревато положение вундеркинда. Подобных Семену одаренных попрыгунчиков он видел-перевидел на своем веку немало. И подавляющее большинство из них сгинуло. Остальные превратились в заурядных, добротных игроков, ничем не выдающихся и ничем уже не потрясающих. Поначалу обогнав всех остальных, они затем останавливались в развитии, принимаясь щеголять усвоенными техническими приемами, упиваясь собственным превосходством, которое на поверку оказывалось иллюзорным, мнимым. В то же самое время другие, с куда более скромными способностями, но более усердные мальчики продолжали карабкаться в гору и рано или поздно достигали тех же вершин, на которых еще недавно безраздельно главенствовали беззаботные попрыгунчики. Вчерашние неудачники уходили далеко вперед в понимании пространственных и ритмических законов игры. А такие природные самородки, как Шувалов, могли годами топтаться на месте, совершенно беспомощные и потерянные в жизни.
Потому и подвергал Гарольд Семена бесконечным попрекам и издевательствам, то и дело, объявляя его игроком самым слабым, неумелым, отстающим… да к тому же еще ленивым и самоуверенным. Потому и изгонял его с поля как нескладного неумеху, потому и грозил вовсе отчислить из школы. При помощи этих "шоковых", оскорбительных мер он рассчитывал поселить в душе Семена неслабеющее, саднящее недовольство собой – ту самую острую, тревожную неудовлетворенность, которая стала бы вечным двигателем, заставляющим Шувалова расти. И Семен развивался.
В один майский день, когда была устроена игра с воспитанниками другой, "торпедовской", школы, у Шувалова случилось нечто вроде галлюцинации. Он ощутил как будто особое притяжение ворот, почувствовал какие-то силовые линии, которые извивались, крутились, сплетались, и в этой мешанине вдруг показалась одна уходившая в дальний угол ворот кривая. По ней-то, единственной, несомненной, и нужно было направлять мяч, который шел в наиболее уязвимую точку, словно был намагниченным. А еще через месяц Шувалов сделал новое, еще более потрясающее открытие: для того чтобы играть и находить партнеров, глаза ему были как будто и не нужны. Играя вслепую, он ощущал опять же некие особые силовые линии, идущие от "своих" игроков. Располагаясь к товарищам спиной, он не видел маневров, при помощи которых игроки выходили на свободный участок пространства, но зато отчетливо чувствовал, что та или иная точка футбольного поля занята определенной силой, а уже через секунду эта сконцентрированная сила перемещалась в другую точку, а потом еще в одну, и всякий раз он безупречно точно посылал в направлении этого силового сгустка беззаветно преданный ему мяч.
Ему даже хотелось не просто пасовать, но, расставшись с мячом, тотчас же бежать в тот квадрат, который не был занят никем, и в нем уже ждать немедленного отклика.
Все футбольное поле трепетало от напряжения, от постоянного перемещения разнообразных сил, и каждый из игроков имел совершенно явственный положительный или, напротив, отрицательный заряд – в зависимости от того, к какой команде он принадлежал.
В этом было даже что-то от управления музыкальными гармониями, и Шувалов не раз вспоминал тот далекий вечер, когда у него была высокая температура и от страха перед сдвинувшимся, ирреальным пространством он начал сочинять не то реквием, не то гимн, который так и канул в небытие по причине полнейшей музыкальной безграмотности создателя. Теперь он заново испытал то детское ощущение ирреальности, теперь он мог и в самом деле управлять, царить, изменяя по собственному произволу расположение игроков (а вернее, невидимых сил) на поле, и только деревянная тупость и неотзывчивость других воспитанников Гарольда мешали ему создавать чудесные гармонические сочетания – геометрически строгие и беспощадные рисунки атак, которые выходили все сложнее и чище.
"Барселона"
Июль 2004 год
...Игра притягивала, держала и не отпускала его. Он испытывал сладкий ужас как будто бы полной потери себя, и не было во всем мире уже ничего, кроме этой футбольной пульсации, кроме вспышек хитроумных комбинаций, кроме электрических разрядов на различных участках поля.
А ведь если всерьез задуматься, в мире нет ничего абсурднее этой игры. Нет ничего более нелепого, чем пытаться дотянуться до вещей ногами, которые по самой природе своей не могут ничего схватить, удержать, присвоить. Ноги пытаются овладеть мячом, этим идеально круглым и крайне неудобным для удержания предметом, который нельзя оставить при себе дольше нескольких секунд, – но ведь все это бессмысленно и лежит за пределами "хватательной" человеческой сущности. В отличие от руки, нога совершенно не приспособлена брать. На протяжении миллионов лет, с самого начала существования человечества мы учились использовать руки для овладения вещами. В то же самое время рука не только овладевает, присваивает что-то готовое – она еще и создает. Нога же отшвыривает, уничтожает, попирает. Выносят "вперед ногами". Ногами топчут смертный прах. Назначение ноги – разрушение. Нога – символ смерти. Играя символами смерти, не стремится ли человек оспорить свою конечность, бросить вызов тому непреложному вселенскому закону, по которому все умирает? Получается забавная двусмысленность. Не хотим ли мы, играя в эту игру, поглумиться над смертью, подразнить ее, высунув язык, оставить ее с носом? Не хотим ли показать, что есть некий участок, зона, заповедное пространство, где смерть не властна? Ну и чем же еще может быть подобная заповедная зона, как не зоной карнавала? Карнавал – это способ на время поменять высокое и низкое местами, господ превратить в слуг, а слуг – в господ, сильных уравнять в правах со слабыми, неуязвимых сделать беззащитными. Может быть, играя в футбол, человек точно так же становится на девяносто минут господином смерти? Не потому ли нам мерещится в этой игре оттенок кощунства? Не играли ли самые первые футболисты отрубленными головами своих поверженных врагов? Не отсюда ли такая легкость, мгновенность, почти брезгливость прикосновения к мячу у всех больших игроков, как будто они боятся испачкать бутсы? Аккуратно, носком, они выкатывают голову на всеобщее обозрение. Не отсюда ли первобытная ярость болельщиков, их свирепое торжество, готовность и потребность все вокруг крушить и разламывать? Не отсюда ли та жадность, с какою тысячи мужчин следят за унижением мяча, который то поддевают на носок, то бьют об землю, то подбрасывают в воздух?
Нет, Шувалов не думал о сакральности футбола. Для этого он был слишком бесхитростен. Но он футболом жил.
За время, проведенное в "Барселоне", он расковался и приобрел ничем непоколебимую уверенность в себе. Его спокойствие было не нарушить ни неистовым вытьем враждебных болельщиков, посылавших ему в спину проклятия, ни жужжанием круживших подле репортеров, норовивших уличить его в какой-нибудь обыкновенной человеческой слабости, ни трескучими статьями в AS и Sky Sport, в которых всерьез обсуждался его неминуемый в скором времени переход в мадридский "Реал" или в "Тоттенхэм" Коплевича. Неизменно спокойный, с отрешенно-непроницаемым выражением лица, он делал голы, приходил на пресс-конференции, отвечал на вопросы и даже впускал особо любопытных папарацци в свою приватную жизнь. Телезрители всего мира могли увидеть дорогие, но совершенно Шувалову ненужные вещи: его семикомнатную квартиру в центре города, а в ней изогнутые стулья и журнальные столики черного дерева от ведущих дизайнеров мебели, гараж с "порше" и "мазератти", "ламборджини-дьябло" и BMW пятой серии, костюмы от Дольче и мокасины от Гуччи, рубашки от Прада и джинсы от Хельмута Ланга, бриллиантовый напульсник, который был сделан для него фирмой "Найк" как для лучшего игрока "планеты Найк", а еще фотографии с Линдой, Наоми, Клаудией… Одним словом, все видели звездную пыль – удушливую и неизбежную. Он и сам не заметил, как его лицо превратилось в товарную марку, в знак, в "лицо" многих известнейших брендов. Хмурая, как будто спросонья, физиономия Шувалова скоро сделалась личиной "настоящего мужчины" – ленивого, пресыщенного, утомленного победами обладателя сверхмощных спортивных машин и длинноногих красавиц, этакого бесстрастного самурая с непременным благоуханием "Baldessarini" от "Хьюго Босс". Он превратился в персонажа девичьих грез и одновременно пробуждал в мужчинах, а еще больше в подростках неотвязное, как подкожный зуд, чувство собственной неполноценности и стремление соответствовать идеалу успеха – то есть ему, Шувалову. Таким образом, его лицо неожиданно стало отдельной от него самого реальностью и начало вести свою собственную, совершенно самостоятельную, независимую жизнь – в рекламных роликах и на рекламных щитах и плакатах. "По праву сильного", "Нереальное реально", "Просто сделай это – возьми свое", "Несомненное превосходство" – гласили рекламные слоганы. Мужская косметика "Нивея", итальянский парфюм, английская туалетная вода, автомобиль "порше-бокстер", сверхтонкие мобильные телефоны и бритвенные станки "Жилетт", хронометры "Вашерон Константин" и миллионы декалитров кока-колы – все это подавалось вместе с его лицом.
… – Вы не продаетесь ни за какие деньги? – спросили его напрямую.
– Почему же? Я продаюсь. Но только за очень большие деньги. Тот, кто хочет меня купить, должен иметь огромное количество денег. Он должен купить со мной вместе всех игроков "Барселоны", ее главного тренера, тренерский штаб, а заодно и "Ноу Камп", всех наших фанатов и увезти все это в другое место, в другую точку земли. И тогда я окажусь в этом самом месте, но никак не иначе.
…По правому краю штрафной Роналдинью послал ему довольно удобный мяч. Шувалов поймал и тут же с обманной неряшливостью отпустил. Крайний защитник враждебной команды, уже торжествуя победу, метнулся за мячом в подкат. Извернув стопу так, словно в ней не было ни единой косточки, Шувалов протолкнул мяч под ногами защитника и в ту же самую секунду с издевательской легкостью перескочил через поверженного врага. "Колизей" взвыл и задохнулся, переживая очередную коллективную остановку дыхания… Филигранную прокидку Шувалов завершил выверенным прострелом в штрафную, и этот его пас обратил в гол легчайшим кошачьим касанием Роналдинью.
Если вам интересно узнать, о том, как простой мальчишка оказался в знаменитом клубе, вы можете прочитать книгу "Ноги". Ссылка
16.08.2014 1267 0 Добавить в личный кабинет
Автор: sportinfo.kz Рубрика: Медиаклуб Категория: Мировые Тематика: Футбол
Теги: футбол, ЦСКА, Барселона, Сергей Самсонов, книга, Рональдиньо
Вернуться к списку материалов
comments powered by Disqus
Материалы по теме
10 лет Sportinfo.kz: Fair Play и в спорте, и в...
Популярность Sportinfo.kz начала расти....
Пн. | Вт. | Ср. | Чт. | Пт. | Сб. | Вс. |
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | ||
6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 |
13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |
20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 |
27 | 28 | 29 | 30 | 31 |